Васкулотоксичность антрациклиновых антибиотиков: современное состояние проблемы

• Каримов Рамзулло Рахимович
• Бочкарникова Ольга Валентиновна
• Хабарова Наталья Владимировна
• Беленков Юрий Никитич
• Ильгисонис Ирина Сергеевна

Резюме

Злокачественные новообразования и сердечно-сосудистые заболевания занимают ведущее положение в глобальной статистике заболеваемости и смертности. Современные достижения в области фармакотерапии изменили прогноз для онкологических пациентов, значительно увеличив продолжительность их жизни. Тем не менее использование химиопрепаратов может привести к повреждению других органов, включая сердечно-сосудистую систему. В частности, к хорошо изученным кардиотоксичным препаратам относятся антрациклиновые антибиотики. В литературе много фундаментальных исследований о механизмах участия данной группы препаратов в инициации и прогрессировании поражения сердечной мышцы. В то же время влияние этих препаратов на развитие сосудистой токсичности изучено недостаточно. Предположительно васкулотоксичность антрациклиновых антибиотиков реализуется через дисфункцию эндотелия. В настоящее время ведутся исследования по изучению механизма действия на сосуды, поиску высокоспецифичных и высокочувствительных лабораторно-инструментальных маркеров, разработка стратегий по профилактике и лечению васкулотоксичности, возникающей в процессе терапии антрациклиновыми антибиотиками.

Ключевые слова: васкулотоксичность; антрациклиновые антибиотики; кардио­васкулотоксический риск; дисфункция эндотелия; сосудистое ремоделирование; полихимиотерапия

Злокачественные новообразования (ЗНО) и сердечно-сосудистые заболевания (ССЗ) занимают ведущее положение в глобальной статистике заболеваемости и смертности. По данным статистики, в 2017 г. во всем мире от ССЗ умерли 17,8 млн человек, что составляет треть всех смертей [1]. Согласно актуальным данным эпидемиологии, в предстоящие годы уровень смертности от ССЗ будет увеличиваться и к 2030 г. превысит 23 млн человек в год [2].

В последние десятилетия во многом благодаря стратегиям ранней диагностики, усовершенствованным хирургическим подходам, а также достижениям в области химиорадиотерапии удается достичь стойкой ремиссии онкологических заболеваний [3]. Тем не менее использование химиопрепаратов может привести к повреждению других органов, прежде всего сердечно-сосудистой (СС) системы, вследствие кардио­васкулотоксичности (КВТ) химиотерапевтического агента и/или из-за ускоренного прогрессирования ССЗ, особенно при наличии исходных факторов риска (ФР) [4].

В течение последних нескольких лет развивается междисциплинарная сфера медицины - кардиоонкология (КО). К ее важнейшим задачам относятся определение исходного КВТ-риска, мониторинг, диагностика, лечение и профилактика КВТ-осложнений противоопухолевой терапии (ПОТ). Перечень СС токсических эффектов ПОТ охватывает дисфункцию левого желудочка (ЛЖ) с развитием сердечной недостаточности (СН), ишемические события любого генеза, удлинение интервала Q-T, аритмии предсердий и желудочков, артериальную гипертензию (АГ), перикардиальный выпот, тампонаду, легочный фиброз и легочную гипертензию. Пациенты с предшествующими ССЗ более уязвимы к КВТ, ассоциированной с ПОТ [5].

Механизмы повреждения сердечной мышцы в результате использования химиопрепаратов, особенно антрациклиновых антибиотиков (АА), широко назначаемых при различных формах опухолей, известны давно. Множество фундаментальных исследований объясняют прямое кардиотоксическое действие противоопухолевых агентов. Однако влияние ПОТ на сосудистую систему организма и ее вклад в развитие сосудистой токсичности до сих пор недостаточно изучены [6, 7].

Васкулотоксические проявления полихимиотерапии

В последние годы особое внимание уделяется васкулотоксичности полихимиотерапии (ВТ ПХТ). Впервые данный термин был использован в Консенсусе Международного кардиоонкологического общества (2022) [8, 9], где сосудистая токсичность была выделена как самостоятельный синдром. ВТ подразделяется на 2 группы.

Бессимптомная - атеросклероз коронарных, сонных и периферических артерий; артериальные и венозные тромбозы; патологическая вазореактивность.

Симптомная - инсульт; транзиторные ишемические атаки; острый и хронический коронарный синдром; вазоспастическая и микроваскулярная стенокардия; заболевания периферических артерий; феномен Рейно.

Широкий спектр противораковых агентов может вызывать многочисленные сосудистые события с разной скоростью их возникновения (рис. 1). Исторически большее внимание было сосредоточено на венозной тромбоэмболии, однако в последнее десятилетие особое место занимает артериальная токсичность ПХТ: острый спазм сосудов, острый тромбоз, ускоренное развитие атеросклероза и др.

Ключевым аспектом в развитии КВТ является режим ПХТ. К самым хорошо изученным кардиотоксичным препаратам относятся АА. Они представляют собой группу цитотоксичных агентов, которые были внедрены в медицинскую практику еще в 1960-х годах и до сих пор активно применяются в современной терапии рака.

АА (доксорубицин, даунорубицин, эпирубицин, идарубицин) часто включают в программы лечения онкогематологических заболеваний, разнообразных солидных образований (рак молочной железы, яичников, мочевого пузыря, легких), сарком мягких тканей [10]. АА хорошо известны своей острой и хронической дозозависимой кардиотоксичностью, приводящей к кардиомиопатии и СН [11].

АА-кардиотоксичность по срокам возникновения может быть классифицирована на острую, подострую, раннюю и позднюю хроническую [12-14]. Для АА наиболее значимым фактором риска развития КВТ является кумулятивная доза препарата [15]. Так, суммарную дозу доксорубицина ≥250 мг/м² следует рассматривать как фактор высокого риска развития кардиотоксичности [16]. СН, вызванная доксорубицином, возникает от 3 до 5% при приеме 400 мг/м², от 7 до 26% - при 550 мг/м² и от 18 до 48% - при 700 мг/м² [17]. Ретроспективный анализ среди пациенток с раком молочной железы (n=1153) показал, что общая частота развития СН составила 10,4% (ранняя и поздняя СН - 2,9 и 7,6% соответственно) [18].

Восприимчивость к АА сильно варьирует: некоторые пациенты переносят стандартные дозы без долгосрочных осложнений, в то время как у других КВТ развивается уже после первого введения препарата [19]. Основной проблемой для выживших пациентов после химиотерапии АА является клинически значимая дисфункция ЛЖ или СН. Вследствие этого на сегодняшний день большая часть работ в развивающейся области КО сосредоточена на антрациклин-индуцированной кардиомиопатии. Однако АА применяются в качестве системной терапии, и сосудистая сеть является первой тканью, подвергающейся потенциально токсичному действию этих препаратов. Принципиально важно, что сосудистая дисфункция является первичным патогенетическим звеном развития ССЗ в будущем.

Механизмы антрациклиновой васкулотоксичности

В настоящее время механизмы сосудистой токсичности ПХТ до конца не изучены и требуют дальнейшего исследования. ВТ развивается во время активной химиотерапии и может сохраняться в течение всей жизни после прекращения лечения. Восприимчивость к сосудистым осложнениям после химиотерапии связана не только с генетической предрасположенностью, но и с рядом факторов, включая СС-риск, наличие ССЗ в анамнезе. ВТ на фоне ПХТ может быть обусловлена четырьмя основными механизмами: вазомоторными изменениями, дисфункцией эндотелия (ДЭ), антиангиогенезом, протромботическим статусом, приводящим к артериальной гипертензии (АГ), ишемией, тромбоэмболией и нарушением сердечной деятельности (рис. 2) [20].

Механизмы сосудистой токсичности АА и связанных с ней клинических расстройств изучены преимущественно на экспериментальном уровне. Терапия АА связана с активацией провоспалительных цитокинов, избыточным митохондриальным синтезом активных форм кислорода (АФК), способствующих оксидативному стрессу. Последний в сочетании с малоинтенсивным воспалением в значительной степени индуцируется повышенной активностью ядерного фактора транскрипции каппа-В (NFκB), трансформирующего фактора роста β (TGF-β), матриксными металлопротеиназами (ММП), АФК, пероксинитритом и никотинамидадениндинуклеотидфосфат (НАДФ)-оксидазой.

Вместе эти процессы вызывают ДЭ и увеличение жесткости крупных эластических артерий (рис. 3) [21]. Эндотелий реагирует на гемодинамические изменения высвобождением вазоактивных веществ: вазорелаксанты [оксид азота (NO), простациклин (PGI2)], вазоконстрикторы [эндотелин‑1 (ET‑1)], антитромботические (активаторы плазминогена) и факторы ангиогенеза (сосудистый эндотелиальный фактор роста (VEGF) [22]. Дисбаланс NO/ET‑1 является характерной чертой ДЭ и имеет ключевое значение в прогрессировании сосудистых заболеваний. ДЭ на начальных стадиях протекает без симптомов и дополнительно способствует воспалению, образованию тромбов, а также ускоряет формирование атеросклероза. ПХТ также может оказывать прямое прокоагулянтное, антиангиогенное и сосудосуживающее действие [20].

В исследовании W.J. Jang и соавт. была проведена оценка функции эндотелия с использованием поток-опосредованной дилатации (ПОД) плечевой артерии у детей с острым лимфобластным лейкозом, которые проходили химиотерапию АА. Сообщалось, что у пациентов основной группы, получавших АА, ПОД плечевой артерии была примерно в 4 раза ниже по сравнению с контрольной группой соответствующего возраста и пола при оценке через 2 мес и 7 лет после окончательного лечения АА [23]. В другом исследовании изучалась эндотелиальная функция у 75 взрослых (средний возраст - 30,2 года), переживших острый лимфобластный лейкоз в детстве. Выявлено, что ПОД плечевой артерии была примерно на 30 и 25% ниже у пациентов, которые получали химиотерапию без радиации и в сочетании с ней соответственно по сравнению со здоровой контрольной группой аналогичного пола, возраста и массы тела [24].

В 2022 г. был представлен метаанализ, в рамках которого исследовали влияние АА на параметры аортальной жесткости. Ригидность оценивали по двум показателям: скорости распространения пульсовой волны (СРПВ) и растяжимости аорты (РА). В краткосрочной перспективе (2-4 мес) было отмечено клинически значимое увеличение жесткости артерий. Однако после отмены препарата эти изменения могут быть частично обратимы [25]. К примеру, J.N. Frye и соавт. недавно продемонстрировали, что у пациентов среднего возраста (56 лет), получающих антрациклиновую химиотерапию, жесткость стенки сонных артерий примерно на 20% выше по сравнению с контрольной группой того же возраста [26]. В другом исследовании N. Chaosuwannakit и соавт. показали, что через 4 мес после завершения лечения АА у больных среднего возраста наблюдалось 3-кратное увеличение каротидно-бедренной СПВ по сравнению с контрольной группой [27].

Аналогичным образом B.C. Drafts и соавт. сообщили об увеличении жесткости артерий в первый месяц после завершения лечения АА у пациентов среднего возраста с повышением примерно на 50% через 6 мес после лечения. Напротив, K. Mizia-Stec и соавт. не обнаружили различий в каротидно-бедренной СПВ у пациентов среднего возраста от исходного уровня в течение 6 мес после завершения лечения [28]. Тем не менее ~50% участников этого исследования принимали кардиальные препараты: β-адреноблокаторы (ББ), ингибиторы ангиотензин-превращающего фермента (иАПФ), блокаторы кальциевых каналов или тамоксифен (агонисты рецепторов эстрогена). Как было показано, все они способствуют благоприятным сосудистым эффектам, которые могли бы нейтрализовать отрицательное воздействие антрациклиновой химиотерапии на жесткость артерий [29]. Увеличение артериальной жесткости можно обсуждать как самостоятельный фактор неблагоприятного прогноза у пациентов, получающих антрациклин-содержащие курсы химиотерапии.

Стратификация исходного кардиоваскулотоксического риска противоопухолевой терапии

Согласно актуальным Клиническим рекомендациям Европейского общества кардиологов по КО 2022 г. с целью прогнозирования вероятности развития сердечно-сосудистых осложнений (ССО) до начала ПХТ всем онкологическим пациентам рекомендовано определить исходный КВТ-риск (класс IB) с помощью специальных шкал (класс IIaС) [16]. На сегодняшний день специальные оценочные шкалы существуют для 6 групп противоопухолевых препаратов, включая АА. Суммарно пациент распределяется в одну из 4 групп риск развития ССО: низкий риск (нет ФР или 1 средний ФР); средний риск (сумма средних ФР 2-4 балла); высокий риск (сумма средних ФР ≥5 баллов или любой высокий ФР); очень высокий риск (любой фактор очень высокого риска) (табл. 1).

Для мониторинга пациентов рекомендуется определить специфические маркеры кардиотоксичности: сердечный тропонин I/T, мозговой натрийуретический пептид (BNP), N-концевой фрагмент предшественника мозгового натрийуретического пептида (NT-proBNP). Для инструментальной диагностики кардиотоксичности рекомендуется выполнение трансторакальной эхокардиографии (ЭхоКГ) (класс IС) с оценкой фракции выброса ЛЖ (3D-ЭхоКГ) (класс IВ), а также speckle-tracking с оценкой глобальной продольной деформации ЛЖ (GLS) (класс IС), если доступно. При невозможности и/или неинформативности ЭхоКГ в качестве метода диагностики следует рассмотреть выполнение магнитно-резонансной томографии сердца (класс IIаС) [16, 30]. Однако в рекомендациях не указаны лабораторно-инструментальные маркеры для мониторинга ВТ, которые требуются для дальнейших изучений и разработки новых диагностических стратегий для ее раннего выявления.

Потенциальные лабораторно-инструментальные маркеры ранней бессимптомной антрациклиновой васкулотоксичности

В современной литературе представлено немного исследований, в которых изучалась динамика уровня маркеров ДЭ у онкологических пациентов. Среди множества различных биомаркеров ДЭ наибольшей доказанной диагностической и прогностической ценностью обладает ЕТ‑1. А. Zsáry и соавт. изучали динамику уровня ET‑1 у 20 пациентов с лимфомами, получавшие АА-содержащие курсы ПХТ. Уровень ET‑1 определялся до и после курсов ПХТ, а также через 1 год. В результате исследования выявлено, что уровень ET‑1 значительно снизился после терапии (р<0,02) и оставался на этом уровне через 1 год (р<0,008) [31].

В.Д. Коптев и соавт. провели исследование по оценке функционального состояния эндотелия сосудов у 30 больных различными вариантами лимфомами до и после ПХТ. Всем пациентам определяли уровни ET‑1, стабильных метаболитов нитратов/нитритов (NO/NO-) и фактор Виллебранда (vWF) в сыворотке крови. На фоне ПХТ уровень ET‑1 и vWF в сыво­ротке крови пациентов снижались, а NO повышался, эти изменения не достигали уровня показателей у здоровых людей контрольной группы. Результаты исследования косвенно свидетельствуют о формировании ЭД у пациентов с лимфомой [32].

И.Я. Соколова и соавт. на базе Сеченовского Университета провели исследование, в котором анализировали динамику биомаркеров КВТ, в частности ET‑1, у 30 пациентов с впервые выявленными лимфомами на фоне 6 курсов ПХТ. После курсов ПХТ отмечена тенденция к повышению медианных уровней ЕТ‑1 (3,38 и 5,5 пг/мл соответственно; р=0,438).

Авторы заявили, что повышение уровня ЕТ‑1 может свидетельствовать о развитии ДЭ на фоне ПХТ у данной когорты пациентов [33]. Следовательно, анализ имеющихся данных показывает неоднозначную динамику маркеров ДЭ у онкологических пациентов, что требует дальнейших исследований.

Сегодня для инструментальной диагностики ДЭ используют неинвазивные и относительно недорогие методы: лазерную пальцевую фотоплетизмографию (ФПГ) и компьютерную видеокапилляроскопию околоногтевого ложа и кожи пальца [34, 35].

В исследовании Ю.Ю. Кириченко и соавт. для оценки специфического воздействия противоопухолевых агентов на структурно-функциональное (СФ) состояние сосудистой стенки на разных уровнях сосудистого русла пациентам с аденокарциномой желудка выполнялись ФПГ и компьютерная видеокапилляроскопия до и после курсов специфической терапии на основе платины и фторпиримидинов. По данным ФПГ у пациентов еще до проведения ПХТ имеются СФ нарушения на уровне крупных и мелких сосудов. После курсов специфической терапии все параметры сосудистого ремоделирования достоверно ухудшались [36].

В другой работе, проведенной на базе Сеченовского Университета для изучения динамики показателей ДЭ у пациентов с лимфомами на фоне противоопухолевой терапии, также использовалась ФПГ. При анализе выявлены исходные СФ-нарушения на уровне микроциркуляторного русла. После завершения ПХТ отмечено некоторое улучшение функционального состояния артериол, хотя эта динамика была статистически незначимой [37].

Критерии бессимптомной ВТ, согласно клиническим рекомендациям по КО 2022 г. Европейского общества кардиологов, приведены в табл. 2.

Тем не менее в рекомендациях не указаны лабораторные маркеры для диагностики ВТ, что влечет за собой необходимость дальнейших исследований.

Стратегии профилактики антрациклиновой кардиоваскулотоксичности

Своевременная диагностика и профилактика КВТ эффектов химиотерапевтических средств имеют существенное значение для улучшения прогноза у онкологических пациентов. С целью профилактики ССО на фоне ПХТ рекомендована первичная либо вторичная профилактика [38]. В целях первичной профилактики пациентам из групп высокого и очень высокого КВТ-риска, которым планируется проведение курсов АА-содержащей ПХТ, рекомендуется назначать иАПФ или блокаторы рецепторов ангиотензина II, ББ и статины, в то время как пациентам из групп низкого и среднего КВТ-риска первичная профилактика не предусмотрена [16]. Для минимизации АА-индуцированной КВТ у пациентов, отнесенных к группам высокого и очень высокого риска, рекомендуется применение стратегий, направленных на редукцию дозировки и продолжительности инфузии. В числе таких стратегий также выделяется использование дексразоксана и липосомальных форм препарата. На сегодняшний день в России доступен лишь липосомальный доксорубицин.

Вторичная профилактика ССО у онкопациентов на фоне ПХТ включает комплексное управление известными ССЗ, следуя актуальным клиническим рекомендациям, соответствующим конкретной нозологии. Следует отметить, что подобная практика должна быть реализована на всех стадиях лечения: до начала терапии, в процессе ее проведения и после завершения (класс IС) [16, 30]. Однако в отношении первичной и вторичной профилактики ВТ рекомендации не разработаны, что является актуальной задачей современной КО.

Заключение

Несмотря на значительные достижения в диагностике и лечении заболеваний, ведущими причинами смертности в России и во всем мире по-прежнему остаются СС и онкологические заболевания. Благодаря современным протоколам ПХТ и лучевой терапии стало возможно продлить общую и безрецидивную выживаемость онкологических больных в долгосрочной перспективе. Однако проведение ПХТ у данных пациентов продолжает ассоциироваться с высоким риском развития широкого спектра постцитостатических осложнений, основными из них являются кардиоваскулярные. Это может быть обусловлено как самостоятельной прогрессией исходной СС-патологии, так и реализацией КВТ-действия противоопухолевых препаратов.

На сегодняшний день доказано, что почти все химические агенты обладают той или иной степенью СС-токсичности. Особый интерес представляют препараты групп АА ввиду своего негативного влияния на CC-систему. Использование АА способствует развитию ДЭ, что в дальнейшем может реализоваться в ВТ-проявления. ДЭ в совокупности с ремоделированием стенки сосудов на всех уровнях представляют собой один из главных механизмов в развитии кардиоваскулярных событий. В настоящее время ведутся исследовании по поиску высокоспецифичных и высокочувствительных лабораторно-инструментальных маркеров ВТ, разработке стратегий по профилактике и лечению ВТ на фоне ПХТ.

Литература

1. Jagannathan R., Patel S.A., Ali M.K., Narayan K.M.V. Global Updates on cardiovascular disease mortality trends and attribution of traditional risk factors // Curr. Diabetes Rep. 2019. Vol. 19, N 7. P. 44. DOI: https://doi.org/10.1007/s11892-019-1161-2
2. Nawsherwan, Bin W., Le Z., Mubarik S., Fu G., Wang Y. Prediction of cardiovascular diseases mortality- and disability-adjusted life-years attributed to modifiable dietary risk factors from 1990 to 2030 among East Asian countries and the world // Front. Nutr. 2022. Vol. 9. Article ID 898978. DOI: https://doi.org/10.3389/fnut.2022.898978
3. Allemani C., Matsuda T., Di Carlo V., Harewood R., Matz M., Nikšić M. et al. Global surveillance of trends in cancer survival 2000-14 (CONCORD-3): analysis of individual records for 37 513 025 patients diagnosed with one of 18 cancers from 32 2 population-based registries in 71 countries // Lancet. 2018. Vol. 391, N 10 125. P. 1023-1075. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(17)33326-3
4. Armstrong G.T., Oeffinger K.C., Chen Y., Kawashima T., Yasui Y., Leisenring W. et al. Modifiable risk factors and major cardiac events among adult survivors of childhood cancer // J. Clin. Oncol. 2013. Vol. 31, N 29. P. 3673-3680. DOI: https://doi.org/10.1200/JCO.2013.49.3205
5. Jain D., Aronow W. Cardiotoxicity of cancer chemotherapy in clinical practice // Hosp. Pract. (1995). 2019. Vol. 47, N 1. P. 6-15. DOI: https://doi.org/10.1080/21548331.2018.1530831
6. Suter T.M., Ewer M.S. Cancer drugs and the heart: Importance and management // Eur. Heart J. 2013. Vol. 34, N 15. P. 1102-1111. DOI: https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehs181
7. Daher I.N., Yeh E.T.H. Vascular complications of selected cancer therapies // Nat. Clin. Pract. Cardiovasc. Med. 2008. Vol. 5, N 12. P. 797-805. DOI: https://doi.org/10.1038/ncpcardio1375
8. Herrmann J., Lenihan D., Armenian S., Barac A., Blaes A., Cardinale D. et al. Defining cardiovascular toxicities of cancer therapies: an International Cardio-Oncology Society (IC-OS) consensus statement // Eur. Heart J. 2022. Vol. 43, N 4. P. 280-299. DOI: https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehab674
9. Herrmann J. Vascular toxic effects of cancer therapies // Nat. Rev. Cardiol. 2020. Vol. 17, N 8. P. 503-522. DOI: https://doi.org/10.1038/s41569-020-0347-2
10. Канорский С.Г., Павловец В.П. Кардиотоксичность антрациклинов и возможности ее коррекции // Южно-Российский журнал терапевтической практики. Т. 4, № 3. С. 7-14. DOI: https://doi.org/10.21886/2712-8156-2023-4-3-7-14
11. Ryberg M., Nielsen D., Cortese G., Nielsen G., Skovsgaard T., Andersen P.K. New insight into epirubicin cardiac toxicity: competing risks analysis of 1097 breast cancer patients // J. Natl Cancer Inst. 2008. Vol. 100, N 15. P. 1058-1067. DOI: https://doi.org/10.1093/jnci/djn206
12. Zamorano J.L., Lancellotti P., Rodriguez Muñoz D., Aboyans V., Asteggiano R., Galderisi M. et al. 2016 ESC Position Paper on cancer treatments and cardiovascular toxicity developed under the auspices of the ESC Committee for Practice Guidelines // Eur. Heart J. 2016. Vol. 37, N 36. P. 2768-2801. DOI: https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehw211
13. Jain D., Russell R.R., Schwartz R.G., Panjrath G.S., Aronow W. Cardiac complications of cancer therapy: pathophysiology, identification, prevention, treatment, and future directions // Curr. Cardiol. Rep. 2017. Vol. 19, N 5. P. 36. DOI: https://doi.org/10.1007/s11886-017-0846-x
14. Прус Ю.А., Сергиенко И.В., Кухарчук В.В., Фомин Д.К. Кардиотоксичность, индуцированная химиотерапией и лучевой терапией // Атеросклероз и дислипидемии. 2017. Т. 3 (28). С. 56-72. URL: https://jad.noatero.ru/index.php/jad/article/view/212/210 (дата обращения: 17.10.2024).
15. Manrique C.R., Park M., Tiwari N., Plana J.C., Garcia M.J. Diagnostic strategies for early recognition of cancer therapeutics-related cardiac dysfunction // Clin. Med. Insights Cardiol. 2017. Vol. 11. DOI: https://doi.org/10.1177/1179546817697983
16. Lyon A.R., López-Fernández T., Couch L.S., Asteggiano R., Aznar M.C., Bergler-Klein J. et al. 2022 ESC Guidelines on cardio-oncology developed in collaboration with the European Hematology Association (EHA), the European Society for Therapeutic Radiology and Oncology (ESTRO) and the International Cardio-Oncology Society (IC-OS) // Eur. Heart J. 2022. Vol. 43, N 41. P. 4229-4361. DOI: https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehac244
17. Yeh E.T.H., Bickford C.L. Cardiovascular complications of cancer therapy // J. Am. Coll. Cardiol. 2009. Vol. 53, N 4. P. 2231-2247. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jacc.2009.02.050
18. Qin A., Thompson C.L., Silverman P. Predictors of late-onset heart failure in breast cancer patients treated with doxorubicin // J. Cancer Surviv. 2015. Vol. 9, N 2. P. 252-259. DOI: https://doi.org/10.1007/s11764-014-0408-9
19. Knowles D.A., Burrows C.K., Blischak J.D., Patterson K.M., Serie D.J., Norton N. et al. Determining the genetic basis of anthracycline-cardiotoxicity by molecular response QTL mapping in induced cardiomyocytes // Elife. 2018. Vol. 7. Article ID e33480. DOI: https://doi.org/10.7554/eLife.33480
20. Hsu P.Y., Mammadova A., Benkirane-Jessel N., Désaubry L., Nebigil C.G. Updates on anticancer therapy-mediated vascular toxicity and new horizons in therapeutic strategies // Front. Cardiovasc. Med. 2021. Vol. 8. Article ID 694711. DOI: https://doi.org/10.3389/fcvm.2021.694711
21. Clayton Z.S., Hutton D.A., Mahoney S.A., Seals D.R. Anthracycline chemotherapy-mediated vascular dysfunction as a model of accelerated vascular aging // Aging Cancer. 2021. Vol. 2, N 1-2. P. 45-69. DOI: https://doi.org/10.1002/aac2.12033
22. Krüger-Genge A., Blocki A., Franke R.P., Jung F. Vascular endothelial cell biology: an update // Int. J. Mol. Sci. 2019. Vol. 20, N 18. Article ID 4411. DOI: https://doi.org/10.3390/ijms20184411
23. Jang W.J., Choi D.Y., Jeon I.S. Vascular endothelial dysfunction after anthracyclines treatment in children with acute lymphoblastic leukemia // Korean J. Pediatr. 2013. Vol. 56, N 3. P. 130-134. DOI: https://doi.org/10.3345/kjp.2013.56.3.130
24. Dengel D.R., Ness K.K., Glasser S.P., Williamson E.B., Baker K.S., Gurney J.G. Endothelial function in young adult survivors of childhood acute lymphoblastic leukemia // J. Pediatr. Hematol. Oncol. 2008. Vol. 30, N 1. P. 20-25. DOI: https://doi.org/10.1097/MPH.0b013e318159a593
25. Schneider C., González-Jaramillo N., Marcin T., Campbell K.L., Suter T., Bano A. et al. Time-dependent effect of anthracycline-based chemotherapy on central arterial stiffness: a systematic review and meta-analysis // Front. Cardiovasc. Med. 2022. Vol. 9. Article ID 873898. DOI: https://doi.org/10.3389/fcvm.2022.873898
26. Frye J.N., Sutterfield S.L., Caldwell J.T., Behnke B.J., Copp S.W., Banister H.R. et al. Vascular and autonomic changes in adult cancer patients receiving anticancer chemotherapy // J. Appl. Physiol. 2018. Vol. 125. P. 198-204. DOI: https://doi.org/10.1152/japplphysiol.00005.2018
27. Chaosuwannakit N., D’Agostino R. Jr, Hamilton C.A., Lane K.S., Ntim W.O., Lawrence J. et al. Aortic stiffness increases upon receipt of anthracycline chemotherapy // J. Clin. Oncol. 2010. Vol. 28, N 1. P. 166-172. DOI: https://doi.org/10.1200/JCO.2009.23.8527
28. Drafts B.C., Twomley K.M., D’Agostino R. Jr, Lawrence J., Avis N., Ellis L.R. et al. Low to moderate dose anthracycline-based chemotherapy is associated with early noninvasive imaging evidence of subclinical cardiovascular disease // JACC Cardiovasc. Imaging. 2013. Vol. 6, N 8. P. 877-885. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jcmg.2012.11.017
29. Mizia-Stec K., Gościńska A., Mizia M., Haberka M., Chmiel A., Poborski W. et al. Anthracycline chemotherapy impairs the structure and diastolic function of the left ventricle and induces negative arterial remodelling // Kardiol. Pol. 2013. Vol. 71, N 7. P. 681-690. DOI: https://doi.org/10.5603/KP.2013.0154
30. Беленков Ю.Н., Ильгисонис И.С., Кириченко Ю.Ю., Муртузалиев Ш.М. Кардиоонкология сегодня: анализ первых европейских клинических рекомендаций 2022 года // Кардиология. Т. 63, № 7. С. 3-15. DOI: https://doi.org/10.18087/cardio.2023.7.n2445
31. Zsáry A., Szücs S., Keltai K., Pásztor E., Schneider T., Rosta A. et al. Endothelin-1 and cardiac function in anthracycline-treated patients: a 1-year follow-up // J. Cardiovasc. Pharmacol. 2004. Vol. 44, N 1. P. S 372-S 375. DOI: https://doi.org/10.1097/01.fjc.0000166300.48561.07
32. Коптев В.Д., Поспелова Т.И., Цырендоржиев Д.Д. Функциональное состояние эндотелия сосудов у больных гемобластозами до и после полихимиотерапии // Сибирский онкологический журнал. 2010. № 4. С. 20-24. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionalnoe-sostoyanie-endoteliya-sosudov-u-bolnyh-gemoblastozami-do-i-posle-polihimioterapii (дата обращения: 17.10.2024).
33. Соколова И.Я., Муртузалиев Ш.М., Кардовская С.А., Щендрыгина А.А., Маркин П.А., Апполонова С.А. и др. Изучение профиля специфических биомаркеров и структурно-функциональных параметров левого желудочка у пациентов с лимфомами на фоне противоопухолевой терапии // Кардиология. 2024. Т. 64, № 9. С. 28-38. DOI: https://doi.org/10.18087/cardio.2024.9.n2743
34. Шабров А.В., Апресян А.Г., Добкес А.Л., Ермолов С.Ю., Ермолова Т.В., Манасян С.Г. и др. Современные методы оценки эндотелиальной дисфункции и возможности их применения в практической медицине // Рациональная фармакотерапия в кардиологии. Т. 12, № 6. С. 733-742. DOI: https://doi.org/10.20996/1819-6446-2016-12-6-733-742
35. Todiras M., Alenina N., Bader M. Evaluation of endothelial dysfunction in vivo // Methods Mol. Biol. 2017. Vol. 1527. P. 355-367. DOI: https://doi.org/10.1007/978-1-4939-6625-7_28
36. Кириченко Ю.Ю., Ильгисонис И.С., Беленков Ю.Н., Привалова Е.В., Найманн Ю.И., Лямин А.М. и др. Влияние полихимиотерапии на функцию эндотелия и микроциркуляцию у больных раком желудка // Кардиология. Т. 60, № 2. С. 89-95. DOI: https://doi.org/10.18087/cardio.2020.2.n908
37. Антюфеева О.Н., Буданова Д.А., Ильгисонис И.С., Беленков Ю.Н., Ершов В.И., Гадаев И.Ю. и др. Влияние противоопухолевой терапии на динамику маркеров повреждения миокарда, показателей эндотелиальной дисфункции и окислительного стресса у пациентов с лимфомами // Медицинский вестник Северного Кавказа. 2022. Т. 17, № 4. С. 379-384. DOI: https://doi.org/10.14300/mnnc.2022.17091
38. Васюк Ю.А., Гендлин Г.Е., Емелина Е.И., Никитин И.Г., Потиевская В.И., Шупенина Е.Ю. Методическое письмо для кардиологов и терапевтов первичного звена здравоохранения по первичной профилактике сердечно-сосудистых осложнений противоопухолевой терапии // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. Т. 22, № 7. С. 119-127. DOI: https://doi.org/10.15829/1728-8800-2023-3684

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)