Эпидемиологические аспекты обструктивного апноэ во сне при храпе и заболеваниях сердечно-сосудистой системы

• Племянникова Екатерина Владимировна
• Обрезан Андрей Григорьевич

Резюме

Цель - изучить распространенность храпа, обструктивного апноэ во сне (ОАС), а также их взаимосвязь сердечно-сосудистыми заболеваниями (ССЗ) по данным литературы и собственным исследованиям.

Материал и методы. Использовались источники отечественной и зарубежной литературы, включая поисковые системы PubMed, Google, Scopus, Medscape.

Оценены научные данные 41 работ, 33 зарубежных и 8 отечественных авторов. Поиск литературы проводился по следующим ключевым словам: ОАС, храп, факторы риска ССЗ.

Собственные результаты получены на основании обследования 125 пациентов от 19 до 89 лет, мужчин и женщин, обратившихся за амбулаторной медицинской помощью по поводу храпа и/или апноэ. Проводили опрос пациентов, определяли индекс массы тела, наличие артериальной гипертензии, сахарного диабета 2-го типа, ожирения, нарушений ритма сердца, курение, злоупотребление алкоголем в анамнезе. Обследуемым проводили диагностику сна методом кардиореспираторного или респираторного мониторирования.

Результаты собственных исследований показали более высокую встречаемость ОАС при храпе в целом по сравнению с данными большинства других исследований. Среднетяжелая степень ОАС в исследуемой группе составила 49%. Дневная сонливость отмечалась в 83,2% случаев. Основные факторы риска ССЗ, такие как курение, отягощенная наследственность, ожирение, дислипидемия, а также артериальная гипертония, нарушение углеводного обмена коморбидны с ОАС и их встречаемость при апноэ выше, чем в общей популяции.

Заключение. Апноэ - один из новых модифицируемых факторов ССЗ. На выявляемость ОАС влияет методология сбора данных и проводимой диагностики сна. Учитывая высокую встречаемость храпа и апноэ, но редкую выявляемость ОАС при этом, целесообразно всем храпящим проводить диагностику сна. Своевременное выявление и лечение ОАС может позволить улучшить качество жизни, а также метаболический и сердечно-сосудистый статус пациентов.

Ключевые слова: обструктивное апноэ во сне; храп; факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний

Введение

Согласно результатам различных исследований, распространенность обструктивного апноэ во сне (ОАС) встречается в диапазоне от 3-7% мужчин, 2-5% женщин [1] до 48% среди взрослого населения [2].

По данным A.V. Benjafield и соавт., в России от 30 до 69 лет ОАС имеется у 40 млн человек, при этом среднетяжелая степень отмечается в половине случаев [2]. Согласно представленным данным и результатам ЭССЕ-РФ, распространенность ОАС в России сопоставима с артериальной гипертонией (АГ): у 49,1% мужчин и у 39,9% у женщин; встречается существенно чаще, чем ожирение (Ож, 38,4 и 24,3%, соответственно) и сахарный диабет (СД) 2-го типа 8,2% [3-7].

До 80-90% случаев ОАС остается недиагностированным, а соответственно, нелеченым [8].

Апноэ может существенно ухудшать качество жизни пациента из-за избыточной дневной сонливости, храпа, снижения внимания и памяти, плохого сна, головной боли, быстрой утомляемости [9, 10].

Многочисленные исследования показали, что ОАС является независимым фактором риска развития нарушения обмена веществ и сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) [11, 12].

ОАС, как правило, сопряжено с храпом, оно характеризуется коллапсом верхних дыхательных путей во время сна, в результате чего возникает интермиттирующая гипоксемия, которая запускает каскад патогенетических механизмов развития кардиоваскулярных заболеваний [13].

По результатам различных популяционных исследований, распространенность храпа среди взрослого населения достигает 14-84% [14]. Одной из причин формирования представления о высокой частоте встречаемости изолированного храпа стали результаты Висконсинского когортного исследования сна (1997), в котором более чем 3,5 тыс. участникам выполняли полную полисомнографию (ПСГ) [15]. Храп выявили у 44% мужчин и у 28% женщин, но при этом ОАС - лишь у 4 и 2% соответственно [16]. В популяционных исследованиях с помощью ПСГ зафиксирована более высокая регистрация индекса апноэ-гипопноэ (ИАГ) >5 эпизодов в час: 26,2% у мужчин и 28% у женщин в исследовании J. Duràn и соавт. [17]; 46,6 и 30,5% в исследовании S. Tufik и соавт. [18], 84 и 61% в исследовании R. Heinzer и соавт. [19].

По данным А.Ю. Мельникова, при 405 ПСГ у пациентов с постоянным храпом лишь у 3,2% ИАГ не превышал 5 эпизодов в час [20]. В исследовании J. Rich и соавт. ОАС диа­гностировали с помощью респираторного мониторирования и зарегистрировали его у 81,4% из 77 260 пациентов с постоянным храпом [21]. N. Maimon и R. Hanly при проведении ПСГ зафиксировали ИАГ более 5 эпизодов в час у 87,3% из 1643 пациентов с постоянным храпом [22]. Представленные данные показывают высокую распространенность храпа и ОАС. При использовании различных типов диагностики выявляемость ОАС может быть сопоставима.

Наличие противоречивых данных в литературе о распространенности храпа и ОАС в целом, частоте ассоциации храпа с апноэ и наличие взаимосвязи ОАС с факторами риска (ФР) и ССЗ обусловили интерес нашего исследования.

Материал и методы

Обследованная выборка составила 125 человек, средний возраст - 51,8 года (от 19 до 89 лет), 73,6% мужчин и 26,4% женщин, пациенты, обратившиеся в Северо-Западный центр диагностики и лечения аритмий по поводу храпа и/или подозрения на апноэ.

Все пациенты подписывали информированное согласие на участие и обработку данных.

Проводился опрос для выявления неспецифических жалоб на нарушения сна и ориентировочной диагностики специфических нарушений. В опрос были включены следующие вопросы: "Вы храпите?" (ответы представлены да/нет/не знаю); "Кто-нибудь замечает, что у Вас во сне прекращается дыхание?" (ответы представлены да/нет/не знаю). Эти вопросы используются для оценки основных проявлений нарушений дыхания во сне в Берлинском опроснике.

Берлинский опросник используется для скрининга нарушений дыхания во сне в общей популяции. Респондент должен заполнить данные о своем росте и массе тела и ответить на 3 вопроса: выраженность и частота храпа, остановки дыхания во сне, усталость, а также наличие АГ. Риск нарушения дыхания во сне считается высоким, если получено 2 и более положительных ответа.

Дневную сонливость оценивали по ответу на вопрос: "Испытываете ли Вы сонливость днем" (ответ да/нет). Выраженность дневной сонливости традиционно оценивается по шкале сонливости Эпворта, однако в цель настоящего исследования не входила оценка степени выраженности, но принимался во внимание сам факт ее наличия.

Помимо вопросов, указанных в вышеперечисленных опросниках, при активном опросе выявлялись жалобы на:

· чуткий сон;

· потливость во сне;

· кошмарные сновидения;

· ощущение разбитости с утра;

· утренние/ночные головные боли;

· ночное мочеиспускание;

· повышенную утомляемость;

· снижение памяти/концентрации.

Выбор типа вопросов определялся высокой встречаемостью неспецифических жалоб при ОАС.

Проводилась оценка антропометрических данных: рост и вес с расчетом индекса массы тела (ИМТ) по формуле Кетле: масса тела (кг)/рост в квадрате (м²). Избыточная масса тела диагностировалась при показателях ИМТ 25-29,9 кг/м²; ожирение I степени - при 30-34,9 кг/м²; ожирение II степени - при 35-39,9 кг/м²; ожирение III степени - ≥40 кг/м².

Злоупотребление алкоголем у мужчин регистрировалось при употреблении ≥168 г этанола в неделю, а у женщин - при употреблении >84 г этанола в неделю.

Наличие АГ, СД, ишемической болезни сердца, острого нарушения мозгового кровообращения, инфаркта миокарда, нарушения ритма сердца оценивали по данным амбулаторной медицинской карты пациента.

Объективную оценку ОАС проводили на основании данных кардиореспираторного мониторирования (Инкарт, кардиотехника‑07-3/12Р, Россия), при котором снимали электрокардиограмму (ЭКГ), регистрировали дыхательный поток, движения грудной клетки, выполняли пульсоксиметрию, а также респираторного мониторирования (Somnocheck, Германия) с регистрацией дыхательного потока, уровня сатурации кислорода, частоты пульса, храпа, микропробуждений.

С учетом рекомендаций 2.6 версии руководства по оценке сна и ассоциированных событий Американской академии медицины сна [23] ОАС определялось как прекращение воздушного потока на ≥90% от исходного, продолжительностью ≥10 с при сохранении дыхательных усилий. Обструктивное гипопноэ определялось как снижение воздушного потока на ≥30% от исходного уровня продолжительностью ≥10 с, которое сопровождалось падением насыщения уровня кислорода в крови на ≥3% при сохранении дыхательных усилий. Гипоксемия ночью определялась как снижение среднего уровня насыщения кислорода крови 30 эпизодов ИАГ в час.

При статистической обработке базы данных использовали программы статистического пакета Statistica v13 и ресурсы электронных таблиц Excel.

При вычислении таблиц частоты отклонений от нормы различных показателей использовали программы кросс-табуляции. Для сравнения структур и частоты отклонений в двух группах наблюдения применяли критерий χ² Пирсона и χ² максимального правдоподобия.

Для сравнения средних значений и медиан непрерывных показателей в двух группах наблюдения применяла ДА Фишера и ДА Краскела-Уоллеса. Уровень значимости для всех критериев выбран равным 0,05.

Графики построены с помощью тех же программ: Excel и Statistica.

Результаты

Анализ полученных данных показал, что ОАС при храпе было зафиксировано в 90% случаев.

При проведении опроса наиболее распространенной жалобой была дневная сонливость (83,2%). У 72% имело место ощущение разбитости с утра, половина обследованных отмечала снижение памяти (51,2%), быструю утомляемость (50,4%). Также из неспецифических жалоб для апноэ, но часто ассоциированных с ним определялась ноктурия (46,4%), потливость во сне (40%), утренние головные боли (42,4%; см. таблицу).

В нашем исследовании ОАС у мужчин встречалось в 73,6% случаев, у женщин - в 26,4%. Наиболее часто апноэ определялось в группе 35-44 год (24%) и у пациентов старше 65 лет (28%).

Среди всех исследуемых отдельно была сделана выборка мужчин и женщин в возрасте 30-69 лет для возможности сравнения данных о распространенности тяжести ОАС в данной возрастной группе с результатами последнего крупнейшего эпидемиологического исследования A.V. Benjafield и соавт. (2019) [2] (рис. 1).

ОАС легкой степени определялось в 42% случаев от общего количества обследованных, средней степени - в 22%, тяжелой - в 27% случаев. Лишь в 9% ИАГ определялся <5.

Среди обследуемых 44% курили ранее или продолжали курить, 19,2% злоупотребляли алкоголем. Отягощенная наследственность по ССЗ определялась у 90,4% обследуемых. ОАС тяжелой степени встречалось достоверно чаще в группе Ож II и III степени (66,7 и 70% соответственно, p<0,001; рис. 2).

Наиболее часто среди исследуемых определяли дислипидемию (80% случаев), АГ (70,4%), атеросклероз брахиоцефальных артерий (57,6%), гиперурикемию (37,6%) и нарушение углеводного обмена (36%). При этом инсулинорезистентность встречалась в 1,9 раза чаще, чем нарушение толерантности к глюкозе и СД 2-го типа (33,3 против 17,7 и 17,6% соответственно) (рис. 3).

Обсуждение

Согласно нашим данным, регистрировалась высокая встречаемость ОАС при храпе. Полученные результаты сопоставимы с данными одних исследователей [20] и превышают показатели большинства других исследователей [16-18].

Вариабельность данных о распространенности ОАС при храпе зависит от ряда факторов. Так как наличие храпа и задержек дыхания во сне являются ключевыми жалобами, позволяющими заподозрить апноэ и направить на диагностику сна, особое внимание следует уделить методологии сбора данных, в том числе в отношении храпа, поскольку большинство людей не знают, храпят они или нет. По данным исследования ЭССЕ-РФ, 14% опрошенных не знали, есть ли них храп, и это могут быть потенциально храпящие лица [24].

Различия также могут быть обусловлены разными когортами участников и применением разных критериев оценки апноэ. Так, Висконсинское когортное исследование сна проводили, когда не было стандартизованных критериев оценки апноэ-гипопноэ [20, 24].

Согласно данным опроса, у наших обследуемых были выявлены многочисленные жалобы неспецифического характера, снижающие качество жизни. Дневная сонливость - самый частый и неблагоприятный симптом при ОАС [25]. Среди наших обследуемых сонливость также занимала лидирующее место. В то же время данные R. Heinzer и соавт. в исследовании HypnoLaus не показали корреляции жалоб на дневную сонливость и объективно подтвержденных нарушений дыхания во сне [19].

Отмечалось снижение когнитивных функций у исследуемых. В литературе имеются данные о связи ОАС с развитием болезни Альцгеймера [26, 27].

Обращает также на себя внимание такой неспецифический симптом, как ноктурия, требующий проведения дифференциальной диагностики, однако часто наблюдаемый у пациентов с ОАС [28].

При анализе половозрастных различий установлено, что встречаемость ОАС у мужчин была в 2,8 раза чаще, чем у женщин, и достоверно чаще в старших возрастных группах (p<0,05), что совпадает с данными, полученными в исследовании ЭССЕ-РФ. Многие исследования также показали высокую встречаемость ОАС у пожилых людей [29].

Крупнейшее исследование по распространенности ОСА в мире (Benjafield A.V. и соавт., 2019) показало, что 936 млн [95% доверительный интервал (ДИ) 903-970] взрослых в возрасте 30-69 лет (мужчин и женщин) страдают ОАС легкой и тяжелой степени и 425 млн (95% ДИ 399-450) взрослых в возрасте 30-69 лет страдают ОАС средней и тяжелой степени во всем мире [2]. Насколько нам известно, это первое исследование, в котором сообщается о глобальной распространенности ОАС.

Согласно нашим результатам, среднетяжелая степень ОАС в исследуемой группе составила 49%, что сопоставимо с данными A.V. Benjafield и соавт. Следует отметить, что иные исследования показывают существенно более низкие показатели распространенности ОАС [1, 16-18].

Высокая выявляемость ОАС при храпе в нашем исследовании может быть обусловлена в том числе проведением повторной диагностики сна, если клинически тяжесть апноэ не совпадала с полученными результатами инструментальной диагностики сна. В исследование включался больший показатель ИАГ. В этой связи принимались во внимание неспецифические жалобы для апноэ, а также такие состояния, как АГ, СД, нарушения ритма сердца, сложно поддающиеся терапии.

На полученные результаты диагностики значимо влияет качество сна непосредственно в исследуемую ночь, положение туловища во сне, прием препаратов, влияющих на сон, состояние носового дыхания. В нашем исследовании мы учитывали эти параметры и опрашивали всех пациентов: "Спали ли Вы в ночь исследования как обычно или более чутко?", а также не проводили диагностику в момент обострения ринита, поскольку это может значимо влиять на показатели ИАГ, а значит, на оценку степени тяжести ОАС.

Так, в одном случае при проведении повторной диагностики мы наблюдали изменения ИАГ с 6,4 до 25,7 (исследования выполнены с разницей в 10 дней при прочих равных условиях), в другом - напротив, наблюдалось уменьшение ИАГ с 56 до 11,8. Последнее было зарегистрировано после приверженности пациента спать на боку, а не на спине (исследования выполнены с разницей в 29 дней).

Таким образом, можно предположить недооцененность степени апноэ или его наличия в целом при проведении инструментальной диагностики сна в ряде исследований. Следует отметить и несовершенство имеющихся на сегодняшний день критериев диагностики апноэ. Оценка степени тяжести ОАС по-прежнему основана на определении ИАГ, однако накопленный опыт и данные литературы все больше обращают внимание на степень гипоксемии при влиянии ОАС на состояние систем и органов [30].

Среди модифицируемых ФР ССЗ оценивались Ож, курение и злоупотребление алкоголем.

Согласно полученным данным, практически каждый пятый злоупотреблял алкоголем и каждый второй - табакокурением по настоящее время или в анамнезе. Таким образом, указанные ФР следует рассматривать как актуальные не только для развития ССЗ, но и для храпа и апноэ, что подтверждается данными многочисленных исследований [31, 32].

Отмечалась крайне высокая встречаемость отягощенной наследственности по ССЗ среди пациентов с храпом и апноэ. В литературе имеются данные о генетической предрасположенности к ОАС [33]. Можно предположить наличие общих патогенетических механизмов развития ОАС и ССЗ.

Ож является независимым фактором риска ОАС [34]. Выявление взаимосвязи ИМТ со степенью тяжести ОАС показало, что с увеличением ИМТ, ОАС определялось достоверно чаще (р<0,001). Наличие Ож, по нашим данным, было сопоставимо с результатами исследования ЭССЕ-РФ у пациентов с храпом и апноэ (44,8 против 42 и 46%) [24]. Однако, принимая по внимание избыточную массу тела в сочетании с ожирением, в нашем исследовании этот показатель достиг 82,4%.

Среди ССЗ в исследуемой группе наиболее часто определялась АГ. Это может быть связано с высокой распространенностью АГ в популяции. Так, согласно данным исследования ЭССЕ-РФ2, распространенность АГ у мужчин составила 49,1; 39,9% у женщин [3-5]. Вместе с тем, согласно данным 7-го отчета Объединенного Национального комитета США по профилактике, диагностике и лечению повышенного артериального давления, ОАС занимает первое место среди известных причин вторичной АГ [35].

Согласно данным ЭССЕ-РФ, в котором оценивалась частота сопутствующих заболеваний при храпе и ОАС, АГ занимала лидирующее место (45,6 и 47%). Следует отметить, что, по нашим данным, выявляемость АГ у пациентов с ОАС была существенно выше (70,4%) в сравнении с данными ЭССЕ-РФ.

Возможно, это связано с тем, что в нашем случае выборка включала пациентов старше 65 лет, в отличие от исследуемых в ЭССЕ-РФ.

Оценка метаболического статуса показала чрезвычайно высокую встречаемость дислипидемии в исследуемой группе, нарушения углеводного обмена и гиперурикемия наблюдались чаще, чем у каждого третьего.

Некоторыми исследователями также получены данные о большей частоте встречаемости АГ, гиперлипидемии и СД 2-го типа среди пациентов с ОАС средней и тяжелой степени по сравнению с лицами без ОАС [36].

Исследование с участием пациентов, стратифицированных по ИАГ, доказало, что индекс SCORE повышается с увеличением тяжести ОАС [37].

Таким образом, сочетание ОАС и сопутствующих заболеваний может увеличивать кардиометаболический риск [38]. Согласно данным ЭССЕ-ФР нарушения ритма сердца часто регистрировались (23 и 32%) [24].

По имеющимся данным литературы, отмечается высокая встречаемость ОАС среди пациентов с пароксизмальной формой ФП [39]. По нашим данным, фибрилляция предсердий (ФП) встречалась в 12%, желудочные экстрасистолии (ЖЭ) 5-й градации - в 9,6% случаев.

Результаты нашего исследования показали высокую встречаемость апноэ при храпе. У пациентов с ОАС отмечали снижение качества жизни и высокую коморбидность.

Учитывая высокую встречаемость ОАС в популяции, в том числе среднетяжелых форм, по данным литературы [2] и собственным данным, целесообразно проведение диагностики сна всем храпящим. Наличие невыявленного, а значит, нелеченного, ОАС может сказываться как на самочувствии, так и на прогрессировании ССЗ, ухудшая прогноз пациента.

Заключение

Результаты собственных исследований показали более высокую встречаемость ОАС у пациентов с храпом в целом по сравнению с данными большинства других исследований. Среднетяжелые формы ОАС занимают практически половину среди общего числа заболевших. На выявляемость ОАС влияет методология сбора данных и проводимой диагностики сна. Основные ФР ССЗ, такие как курение, отягощенная наследственность, Ож, дислипидемия, а также АГ, нарушение углеводного обмена коморбидны с ОАС и их встречаемость при апноэ выше, чем в общей популяции.

Литература

1. Lindberg E. Epidemiology of OSA // Eur. Respir. Mon. 2010. Vol. 50. P. 51-68.
2. Benjafield A.V., Ayas N.T., Eastwood P.R. et al. Estimation of the global prevalence and burden of obstructive sleep apnoea: a literature-based analysis // Lancet Respir. Med. 2019. Vol. 7, N 8. P. 687-698. DOI: https://doi.org/10.1016/S2213-2600(19)30198-5
3. Баланова Ю.А., Шальнова С.А., Имаева А.Э., Капустина А.В., Муромцева Г.А., Евстифеева С.Е. и др. Распространенность артериальной гипертонии, охват лечением и его эффективность в Российской Федерации (данные наблюдательного исследования ЭССЕ-РФ-2 // Рациональная фармакотерапия в кардио­логии. 2019. Т. 15, № 4. C. 450-466. DOI: https://doi.org/10.20996/1819-6446-2019-15-4-450-466
4. Муромцева Г.А., Концевая А.В., Константинов В.В., Артамонова Г.В., Гатагонова Т.М., Дупляков Д.В. и др. Распространенность факторов риска неинфекционных заболеваний в российской популяции в 2012-2013 гг. Результаты исследования ЭССЕ-РФ // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2014. Т. 13, № 6. C. 4-11. DOI: https://doi.org/10.15829/1728-8800-2014-6-4-11
5. Баланова Ю.А., Шальнова С.А., Деев А.Д., Имаева А.Э., Концевая А.В., Муромцева Г.А. и др. Ожирение в российской популяции - распространенность и ассоциации с факторами риска хронических неинфекционных заболеваний // Российский кардиологический журнал. 2018. № 6. С. 123-130. DOI: https://doi.org/10.15829/1560-4071-2018-6-123-130
6. Жернакова Ю.В., Железнова Е.А., Чазова И.Е., Ощепкова Е.В., Долгушева Ю.А., Яровая Е.Б. и др. Распространенность абдоминального ожирения в субъектах Российской Федерации и его связь с социально-экономическим статусом, результаты эпидемиологического исследования ЭССЕ-РФ // Терапевтический архив. 2018. Т. 90, № 10. C. 14-22. DOI: https://doi.org/10.26442/terarkh201890104-22
7. Жернакова Ю.В. Чазова И.Е., Ощепкова Е.В., Шальнова С.А., Конради А.О., Ротарь О.П. и др. Распространенность сахарного диабета в популяции больных артериальной гипертонией. По данным исследования ЭССЕ-РФ // Системные гипертензии. Т. 15, № 1. С. 56-62. DOI: https://doi.org/10.26442/2075-082X_15.1.56-62
8. Smith W.M., Meyers A.D. Obstructive Sleep Apnea and Home Sleep Monitoring Overview of Obstructive Sleep Apnea. 2019. URL: https://emedicine.medscape.com/article/1518830-overview
9. Alonderis A., Barbé F., Bonsignore M. et al. Medico-legal implications of sleep apnoea syndrome: driving license 134 regulations in Europe // Sleep Med. 2008. Vol. 9, N 4. P. 362-375.
10. Peppard P.E., Young T., Palta M., Skatrud J. Prospective study of the association between sleep-disordered breathing and hypertension // N. Engl. J. Med. 2000. Vol. 342, N 19. P. 1378-1384.
11. Xia L., Li Z.Q., Xie Z.N., Zhang Q.X., Li M.Y., Zhang C.Y. et al. Obstructive sleep apnea and type 2 diabetes: a bidirectional Mendelian randomization study // Zhonghua Er Bi Yan Hou Tou Jing Wai Ke Za Zi. 2023. Vol. 58, N 10. P. 974-979. DOI: https://doi.org/10.3760/cma.j.cn115330-20230803-00032
12. Mitra A.K., Bhuiyan A.R., Jones E.A. Association and risk factors for obstructive sleep apnea and cardiovascular diseases: a systematic review // Diseases. Vol. 9, N 4. P. 88. DOI: https://doi.org/10.3390/diseases9040088
13. URL: https://rossleep.ru/metodicheskie-rekomendatsii/diagnostika-i-lechenie-sindroma-obstruktivnogo-apnoe-sna-u-vzroslyih-proekt/ (дата обращения: 11.09.2024).
14. Amara A.W., Maddox M.H. Epidemiology of sleep medicine // Principles and Practice of Sleep Medicine / ed. M. Kryger, T. Roth, W.C. Dement. Philadelphia, PA : Elsevier, 2017. P. 627-637.
15. Quan S.F., Howard B.V., Iber C. et al. The Sleep Heart Health Study: design, rationale, and methods // Sleep. 1997. Vol. 20, N 12. P. 1077-1085.
16. Young T., Palta M., Dempsey J. et al. The occurrence of sleep disordered breathing among middle-aged adults // N. Engl. J. Med. 1993. Vol. 328, N 17. P. 1230-1235.
17. Durán J., Esnaola S., Rubio R., Iztueta A. Obstructive sleep apnea-hypopnea and related clinical features in a population-based sample of subjects aged 30 to 70 yr // Am.J. Respir. Crit. Care Med. 2001. Vol. 163, N 3. Pt 1. P. 685-689.
18. Tufik S., Santos-Silva R., Taddei J.A., Bittencourt L.R. Obstructive sleep apnea syndrome in the Sao Paulo Epidemiologic Sleep Study // Sleep Med. 2010. Vol. 11, N 5. P. 441-446.
19. Heinzer R., Vat S., Marques-Vidal P. et al. Prevalence of sleep-disordered breathing in the general population: the HypnoLaus study // Lancet Respir. Med. 2015. Vol. 3, N 4. P. 310-318.
20. Мельников А.Ю., Бормина С.О. К вопросу оценки истинной распространенности и последствий для здоровья так называемого неосложненного храпа // Неврология и психиатрия. Спецвыпуск "Сон и его расстройства-5". 2017. С. 44-47.
21. Rich J., Raviv A., Raviv N., Brietzke S.E. An epidemiologic study of snoring and all-cause mortality // Otolaryngol. Head Neck Surg. 2011. Vol. 145, N 2. P. 341-346.
22. Maimon N., Hanly P.J. Does snoring intensity correlate with the severity of obstructive sleep apnea? // J. Clin. Sleep Med. 2010. Vol. 6, N 5. P. 475-478.
23. Berry R.B, Quan S.F., Abreu A.R. et al.; for the American Academy of Sleep Medicine. The AASM Manual for the Scoring of Sleep and Associated Events: Rules, Terminology and Technical Specifications. Version 2.6. Darien, IL : American Academy of Sleep Medicine, 2020.
24. Бочкарев М.В., Коростовцева Л.С., Фильченко И.А., Ротарь О.П., Свиряев Ю.В., Жернакова Ю.В. и др. Жалобы на нарушения дыхания во сне и факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний в регионах России: данные исследования ЭССЕ-РФ // Российский кардиологический журнал. № 6. С. 152-158. DOI: https://doi.org/10.15829/1560-4071-2018-6-152-158
25. Diallo I., Pak V.M. Metabolomics, sleepiness, and sleep duration in sleep apnea // Sleep Breath. 2020. Vol. 24, N 4. P. 1327-1332. DOI: https://doi.org/10.1007/s11325-019-01969-2
26. Bubu O.M., Andrade A.G., Umasabor-Bubu O.Q., Hogan M.M., Turner A.D., de Leon M.J. et al. Obstructive sleep apnea, cognition and Alzheimer’s disease: a systematic review integrating three decades of multidisciplinary research // Sleep Med. Rev. 2020. Vol. 50. Article ID 101250. DOI: https://doi.org/10.1016/j.smrv.2019.101250
27. Dunietz G.L., Chervin R.D., Burke J.F., Conceicao A.S., Braley T.J. Obstructive sleep apnea treatment and dementia risk in older adults // Sleep. 2021. Vol. 44, N 9. DOI: https://doi.org/10.1093/sleep/zsab076
28. Di Bello F., Napolitano L., Abate M., Collà Ruvolo C., Morra S., Califano G. et al. Nocturia and obstructive sleep apnea syndrome: a systematic review // Sleep Med. Rev. 2023. Vol. 69. Article ID 101787. DOI: https://doi.org/10.1016/j.smrv.2023.101787
29. Somers V.K., White D.P., Amin R. et al. Sleep apnea and cardiovascular disease: an American Heart Association/American College of Cardiology Foundation Scientific Statement from the American Heart Association Council for High Blood Pressure Research Professional Education Committee, Council on Clinical Cardiology, Stroke Council, and Council On Cardiovascular Nursing. In collaboration with the National Heart, Lung, and Blood Institute National Center on Sleep Disorders Research (National Institutes of Health) // Circulation. 2008. Vol. 118. P. 1080-1111. DOI: https://doi.org/10.1161/circulationaha.107.189420
30. Labarca G., Gower J., Lamperti L., Dreyse J., Jorquera J. Chronic intermittent hypoxia in obstructive sleep apnea: a narrative review from pathophysiological pathways to a precision clinical approach // Sleep Breath. 2020. Vol. 24, N 2. P. 751-760. DOI: https://doi.org/10.1007/s11325-019-01967-4
31. Pataka A., Kotoulas S.C., Karkala A., Tzinas A., Kalamaras G., Kasnaki N. et al. Obstructive sleep apnea and smoking increase the risk of cardiovascular disease: smoking cessation pharmacotherapy // J. Clin. Med. 2023. Vol. 12, N 24. Article ID 7570. DOI: https://doi.org/10.3390/jcm12247570
32. Guzik A., Bushnell C. Stroke epidemiology and risk factor management // Continuum (Minneap. Minn.). 2017. Vol. 23, N 1. P. 15-39. DOI: https://doi.org/10.1212/CON.0000000000000416
33. Maierean A.D., Bordea I.R., Salagean T., Hanna R., Alexescu T.G., Chis A. et al. Polymorphism of the serotonin transporter gene and the peripheral 5-hydroxytryptamine in obstructive sleep apnea: what do we know and what are we looking for? A systematic review of the literature // Nat. Sci. Sleep. 2021. Vol. 13. P. 125-139. DOI: https://doi.org/10.2147/NSS.S 278170
34. Senaratna C.V., Perret J.L., Lodge C.J. et al. Prevalence of obstructive sleep apnea in the general population: a systematic review // Sleep Med. Rev. 2017. Vol. 34. P. 70-81. DOI: https://doi.org/10.1016/j.smrv.2016.07.002
35. Chobanian A.V., Bakris G.L., Black H.R. et al. The seventh report of the join National committee on prevention, detection, evaluation, and treatment of high blood pressure: the JNC 7 report // JAMA. 2003. Vol. 289, N 19. P. 2560-2572.
36. Milicic Ivanovski D., Milicic Stanic B., Kopitovic I. Comorbidity profile and predictors of obstructive sleep apnea severity and mortality in non-obese obstructive sleep apnea patients // Medicina (Kaunas). 2023. Vol. 59, N 5. P. 873. DOI: https://doi.org/10.3390/medicina59050873
37. Archontogeorgis K., Voulgaris A., Nena E. et al. Cardiovascular risk assessment in a cohort of newly diagnosed patients with obstructive sleep apnea syndrome // Cardiol. Res. Pract. 2018. Vol. 2018. Article ID 6572785. DOI: https://doi.org/10.1155/2018/6572785
38. McNicholas W.T. Obstructive sleep apnoea and comorbidity - an overview of the association and impact of continuous positive airway pressure therapy // Expert Rev. Respir. Med. 2019. Vol. 13, N 3. P. 251-261. DOI: https://doi.org/10.1080/17476348.2019.1575204
39. Abumuamar A.M., Dorian P., Newman D. et al. The prevalence of obstructive sleep apnea in patients with atrial fibrillation // Clin. Cardiol. 2018. Vol. 41, N 5. P. 601-607. DOI: https://doi.org/10.1002/clc.22933

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)