Согласно данным научной литературы, 40% лиц из общей популяции 18-65 лет в течение жизни испытывали психические расстройства [1]. Лидирующее положение занимают тревожные расстройства, которые в популяциях стран Европы, США, Северной Африки и Ближнего Востока (Израиль) варьируют от 4 до 28% [2-6]. В гендерном отношении распространенность тревожных расстройств оказывается значимо выше у женщин [3, 4].
Известно, что эмоциональные факторы активируют биологические механизмы хронического стресса [7]. Признано, что стрессовым факторам принадлежит одно из значимых мест в возникновении сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ). Социальная изоляция уже давно ассоциируется с увеличением сердечнососудистой заболеваемости и смертности [8, 9]. Известно, что низкий уровень социальной поддержки (СП) ассоциирован с ССЗ, в частности с артериальной гипертензией (АГ) [10], и является предиктором более высокой смертности у женщин [11], при этом протективный эффект СП на риск смерти более выражен у женщин, чем у мужчин [12]. Однако все еще мало работ, отражающих взаимосвязь психосоциальных факторов с ССЗ в женской популяции, несмотря на пристальный интерес к ним в рамках влияния на такие значимые заболевания, как инфаркт миокарда и цереброваскулярные события у женщин. В основной массе эти научные изыскания выполнены в группах кардиологических больных [13-16]. В этой связи необходимо изучение распространенности таких психосоциальных факторов риска ССЗ, как личностная тревожность (ЛТ) и СП, в открытой популяции.
Цель - определить распространенность психосоциальных факторов и их связь с артериальной гипертензией (АГ) в женской популяции 25-64 лет мегаполиса Западной Сибири (Новосибирск).
МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ
В рамках 3-го (1994 г.) скрининга программы изучения тенденций контроля ССЗ MONICA [17] и подпрограммы "MOPSY MONICA психосоциальная" [18] была обследована случайная репрезентативная выборка женщин в возрасте 25-64 лет одного из районов Новосибирска (870 лиц).
Обследование проводилось по жестким эпидемиологическим критериям, согласно протоколу программы MONICA. АГ определялась при уровне артериального давления ≥140/90 мм рт.ст. Программа психосоциального скринирующего обследования включала регистрацию социально-демографических данных и тестирование по психосоциальным методикам.
Регистрировались следующие социально-демографические данные: идентификационный номер, место жительства, ФИО, дата рождения, дата регистрации. Семейный статус: никогда не была замужем, замужем, разведена, вдова. Уровень образования: высшее, неоконченное высшее - среднее специальное, среднее, неоконченное среднее, начальное. Отношение к профессиональной группе: руководители высшего звена, руководители среднего звена, руководители, инженерно-технические работники, рабочие профессии тяжелого физического труда, рабочие профессии среднего физического труда, рабочие профессии легкого физического труда, учащиеся, пенсионеры, военнослужащие.
Уровень личностной тревожности изучали с помощью теста Спилбергера (уровень ЛТ, подшкала "тревожность как свойство личности") [19]. При интерпретации показателей использовали следующие критерии: до 30 баллов - низкий уровень тревожности (НУТ), 31-44 балла - средний (СУТ), 45 и более - высокий уровень (ВУТ). СП оценивали при помощи теста Брекмана-Сима; рассчитывали индекс близких контактов (ICC) и индекс социальных связей (SNI). Испытуемым было предложено самостоятельно ответить на вопросы шкал согласно инструкциям в опроснике. За анализируемый уровень фактора риска (ФР) принимали его значение в исходном исследовании и не учитывали вклад временной динамики. Методики были строго стандартизированы и соответствовали требованиям протокола проекта MONICA. Кодировка теста заключалась в построении компонентов индексов и расчете баллов в соответствии с предложенным алгоритмом [17]. Обработка материала осуществлялась в Хельсинки (Финляндия).
Контроль качества проводился в центрах контроля качества MONICA: Данди (Шотландия), Прага (Чехия), Будапешт (Венгрия). Представленные результаты признаны удовлетворительными. Статистическую обработку материала проводили с использованием стандартного пакета SPSS 11.5. Для проверки статистической значимости различий между группами использовали критерий χ2 Пирсона. Значения сравниваемых показателей при р≤0,05 считали статистически значимыми.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Уровни ЛТ в женской популяции 25-64 лет в 1994 г. составили: СУТ - 38,9%, ВУТ 60,4%. Распределение уровней ЛТ внутри возрастных групп было следующим: доля лиц с ВУТ была наибольшей у женщин возрастных групп 25-34 и 35-44 лет (64,0 и 69,5% соответственно); СУТ преобладал у обследованных 55-64 лет (χ2=15,045; df=6; p=0,020).
Анализировали уровни СП в обследованной популяции. ICC составил: низкий - 57,1; средний - 37,3 и высокий - 5,7%. SNI (низкий - 33,3%, средний 1 - 44,4%, средний 2 - 19,8%, высокий - 2,5%). В зависимости от возраста имела место тенденция более низких показателей ICC и SNI в младшей возрастной группе 25-34 лет. При изучении взаимосвязи ЛТ и СП доля женщин с ВУТ была наибольшей при низком показателе ICC (58,0%), хотя различия не достигали статистически значимых величин (p>0,05). В отношении социальных связей ВУТ чаще встречалась при низких показателях SNI (низкий, средний 1) и составляла 78,7%, при этом различия также не достигали статистически значимой величины.
Маритальный статус в женской популяции был следующим: 74% замужем, 11% разведены, 9% вдовы, 6% не состояли в браке. Уровень образования распределился следующим образом: 25,5% высшее и 32,3% неоконченное высшее/среднее специальное, 23,5% среднее, 18,7% начальное образование. По характеру труда респонденки распределились следующим образом: 16% руководители, 31% - лица рабочих специальностей, 16,8% - инженерно-технический персонал, 0,6% - учащиеся, 25,6% - пенсионеры, 8,5% военнослужащие. Отмечена тенденция к превалированию ВУТ у замужних женщин (74,6%, p>0,05). Следует отметить, что низкий уровень социальных связей чаще встречался у замужних женщин (76%, χ2=19,821; df=9; p=0,019), в то время как показатель ICC не демонстрировал значимых различий. Внутри групп, стратифицированных по уровню образования, определялась тенденция в превалировании ВУТ у женщин с начальным и высшим уровнями образования (63,2 и 64,4% соответственно). Доля женщин с низким индексом ICC в группе с начальным образования составляла 60%. Отмечалось некоторое превалирование низкого SNI у женщин со средним образованием, а среднего 1 SNI - у лиц с начальным образованием (36,2 и 47,2% соответственно, р>0,05).
В отношении профессиональной принадлежности распространенность ВУТ чаще отмечалась у женщин в группах руководителей (71%), а также физического труда (61%, χ2=40,290; df=26; р=0,037). Отмечалась тенденция к низким показателям СП в категориях "руководитель" и "физический труд" (низкий ICC составил 71,4 и 60%, низкий SNI - 41,1 и 39% соответственно). У женщин с ВУТ отмечалась тенденция в превалировании распространенности АГ (58,2%) по сравнению с лицами с СУТ. Доля женщин с ВУТ среди лиц с АГ была высокой во всех возрастных группах (25-34 лет - 72,7%, 35-44 лет -64,8%, 45-54 лет - 50,5%, 55-64 лет - 58,5%). Среди женщин с низкими уровнями ICC распространенность АГ составила 53,8%. Во всех возрастных группах доля женщин с низким индексом ICC, страдающих АГ, была наибольшей (25-34 лет - 63,6%, 35-44 лет - 52,3%, 45-54 лет - 49,3%, 55-64 лет - 55,0%). Среди женщин с низким индексом SNI (низкий, средний 1) отмечалась высокая доля страдающих АГ - 44%. Во всех возрастных группах отмечена тенденция в доминировании женщин с низким индексом SNI и выявленной АГ.
С учетом маритального статуса распространенность АГ была наиболее высокой у замужних по сравнению с незамужними женщинами (67,7 и 11% соответственно, р<0,001). То же в отношении ВУТ и АГ (распространенность АГ составила при ВУТ 66,7%, χ2=21,412; df=3, р<0,001). Среди замужних женщин с низким ICC распространенность АГ была самой высокой и составила 67,6% (χ2=16,178; df=3, p=0,001). Низкие значения индекса SNI у замужних (71,8% для SNI низкий и 59,8% для SNI средний 1, р<0,05) ассоциировались с большей распространенностью АГ, чем у женщин с другой семейной категорией.
Распространенность АГ у женщин 25-64 лет уменьшалась по мере повышения образования почти в 2 раза: высшее - 17,4%; среднее специальное - 26,5%; среднее -23,9%; начальное - 32,2% (р<0,001). Следует отметить, что при ВУТ распространенность АГ была самой низкой среди женщин с высшим уровнем образования - 17,7% и достигала наибольших значений у лиц с начальным образованием - 34% (χ2=47,435; df=3, р<0,001).
С учетом уровня образования у женщин с низким индексом ICC распространенность АГ была наиболее низкой в группе с высшим образованием - 12,9%, увеличиваясь в 3 раза и достигая максимального значения 38,1% в категории начального образования (χ2=56,977; df=3, р<0,001). У женщин с низкими значениями SNI и начальным образованием распространенность АГ была наибольшей и составила 33% для SNI низкий и 40% для SNI средний 1 (р<0,001).
В профессиональных группах распространенность АГ была значимо выше среди работников физического труда (13,5%), в то время как среди руководителей доля женщин с АГ не превышала 8% (χ2=98,835; df=9, р<0,001). У женщин с ВУТ АГ встречалась чаще среди работников физического труда - 14,9%, но не встречалась или встречалась реже у руководителей (χ2=63,627; df=9, р<0,001). В профессиональных категориях "физический труд" у женщин с низким уровнем ICC распространенность АГ была наиболее высокой (9,4%) по сравнению с другими группами (χ2=67,078; df=9, р<0,001). В группе женщин с низкими индексами SNI и физическим трудом АГ также имела более высокую распространенность (9,6%, χ2=30,221; df=14, р<0,01).
ОБСУЖДЕНИЕ
Согласно полученным результатам, распространенность ВУТ в женской популяции 25-64 лет очень высока, - 60%. В нашем исследовании распространенность тревожности в женской популяции существенно выше, чем в странах Европы и США [2, 3, 5, 30]. Уровни СП в изучаемой выборке 25-64 лет очень низки: более чем у половины женщин (57%) был отмечен низкий уровень близких контактов, у 77% низкие показатели социальных связей. Установлена более высокая распространенность ВУТ и низкой СП в младших возрастных группах (25-34 и 35-44 лет). Высокая распространенность ВУТ и низкой СП у женщин в 1994 г. ассоциируется с высокой распространенностью ВУТ и низкой СП в этом же году у мужчин, т.е. затронуты обе гендерные группы населения [20, 21]. Мы знаем, что 1994 г. был годом наивысшего пика социального стресса в популяции, обусловленного ломкой общественных устоев и нахождения государства в состоянии эпидемиологического перехода от одной общественной фармации к другой [22-25]. Высокая доля ВУТ (74,6%) и низкого уровня социальных связей (76%) в категории замужних женщин связаны с социальной ролью женщины как жены, с соответствующей нагрузкой. Эти данные согласуются с результатами зарубежных исследований [26]. Более высокая распространенность ВУТ и низкой СП среди женщин руководителей объясняется, с одной стороны, большой нагрузкой на работе, с другой стороны, - в семье; в группе неквалифицированного труда существующими моделями ролевых функций требование/контроль и дисбалансом усилия/награда [27]. Как показало современное исследование стресса на рабочем месте в Британии, высокие требования, предпринимаемые усилия на работе, а также утрата социальной поддержки ассоциированы с более высокими уровнями тревоги и депрессии [28]. В то же время эти данные вполне соотносятся с более высокой частотой ВУТ и низкой СП у женщин с начальным образованием. У женщин с ВУТ отмечалась тенденция в превалировании распространенности АГ в сравнении с более низкими уровнями ЛТ. Это находит отражение в том, что повышенная активация гипоталамо-адреналовой и симпатической систем, а также хроническое побуждение к избеганию опасности в условиях высокой тревожности имеет непосредственное отношение к психосоматическим и психопатологическим нарушениям [7, 19].
Отмечается тенденция увеличения доли женщин с АГ среди лиц с низкой СП. Это связано с тем, что женщины с низким уровнем СП характеризуются более неблагоприятным стилем жизни (курение, низкая физическая активность, нерациональное питание и т.д.) [28]. Наши результаты показывают, что повышение уровня образования является протективным фактором в отношении развития АГ, в то время как пребывание в низких социальных классах ассоциировано с большей распространенностью АГ, что согласуется с результатами других авторов [29].
Полученные результаты указывают на взаимосвязь между неквалифицированным трудом в сочетании с ВУТ, низкой СП и наличием АГ, что вполне укладывается в модель профессионального стресса Караcека [27]. Таким образом, наше исследование показало чрезвычайную важность изучения ЛТ и СП на уровне популяции и их связь с такими социальными характеристиками, как семейное положение, образование и профессиональный статус.
ВЫВОДЫ
1. Установлена высокая распространенность ВУТ (60%) и низкой СП (ICC низкий - 57%; SNI низкий, средний 1 - 78%) в женской популяции 25-64 лет.
2. Определено, что самая высокая доля женщин с ВУТ и низкой СП приходится на младшие возрастные группы (25-34 и 35-44 лет).
3. Показано, что у лиц с начальным уровнем образования, с профессиональным статусом "неквалифицированный физический труд", семейным статусом "замужем" имеется более высокая распространенность ВУТ (75, 63, 61% соответственно), для них также характерна низкая СП (ICC низкий 59, 60, 75%; SNI низкий - 47, 39, 76% соответственно).
4. У женщин с низким уровнем образования, неквалифицированным трудом и семейным статусом "замужем" с ВУТ (67, 34, 15% соответственно) и низкой СП (ICC низкий 38, 9, 68%; SNI низкий - 33, 10, 72% соответственно) отмечена высокая распространенность АГ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Jacobi F., Wittchen H.U., Hoelting C. Prevalence, comorbidity and correlates of mental disorders in the general population: results from the German Health Interview and Examination Survey (GHS) // Psycholog. Med. 2004. Vol. 34. P. 1-15.
2. Kessler R.C., Berglund P., Demler O. et al. Lifetime prevalence and ageofonset distributions of DSMIV disorders in the national comorbidity survey replication // Arch. Gen. Psychiatry. 2005. Vol. 62. P. 593-602.
3. Lepine J.P., Gasquet I., Kovess V. et al. Prevalence and comorbidity of psychiatric disorders in the French general population // Encephale. 2005; Vol. 31, N 2. P. 182-194.
4. Kadri N., Agoub M., Gnaoui S. Prevalence of anxiety disorders: a populationbased epidemiological study in metropolitan area of Casablanca, Morocco // Ann. Gen. Psych. 2007. Vol. 6. P. 6.
5. Alonso J., Angermeyer M.C., Bernert S. Prevalence of mental disorders in Europe: results from the European Study of the Epidemiology of Mental Disorders (ESEMeD) project // Acta. Psychiatr. Scand. Suppl. 2004. Vol. 420. P. 21-27.
6. Levinson D., Zilber N., Lerner Y. Prevalence of mood and anxiety disorders in the community: results from the Israel National Health Survey // Isr. J. Psychiatry Relat. Sci. 2007. Vol. 44, N 2. P. 94-103.
7. Alboni P., Alboni M. Psychosocial factors as predictors of atherosclerosis and cardiovascular events: contribution from animal models // G. Ital. Cardiol (Rome). 2006, Nov. Vol. 7, N 11. P. 747-753.
8. Berkman L.F. The role of social relations in health promotion // Psychosom. Med. 1995. N 57. Р. 245-254.
9. King K.B. Psychologic and social aspects of cardiovascular disease // Ann. Behav. Med. 1997. N. 19. Р. 264-270.
10. Strogatz D.S., James S.A. Social support and hypertension among blacks and whites in a rural, southern community // Am. J. Epidemiol. 1986. Vol. 124, N 6. P. 949-956.
11. Berkman L.F., Syme S.L. Social networks, host resistance, and mortality: A nineyear followup study of Alameda county residents // Am. J. Epidemiol. 1979. Vol. 109. P. 186-204.
12. Shye D., Mullooly J.P., Freeborn D.K. et al. Gender differences in the relationship between social network support and mortality: a longitudinal study of an elderly cohort // Soc. Sci. Med. 1995. Vol. 41, N 7. P. 935-947.
13. Frasure-Smith N., Lesperance F. Depression and anxiety as predictors of 2-year cardiac events in patients with stable coronary artery disease // Arch. Gen. Psychiatry. 2008. Vol. 65. P. 62-71.
14. Болдуева С., Шабров А., Леонова И. Медикопсихологические факторы, влияющие на риск внезапной смерти у больных, перенесших инфаркт миокарда // Кардиоваск. тер. и профилакт. 2007. № 6 (7). С. 59-66.
15. эпидемиологическая программа изучения депрессии в кардиологической практике: у больных артериальной гипертонией и ишемической болезнью сердца (КООРДИНАТА): результаты многоцентрового исследования // Кардиология. 2007. № 3. С. 28-37.
16. Saboya P.M., Zimmermann P.R., Bodanese L.C. Association between anxiety or depressive symptoms and arterial hypertension, and their impact on the quality of life // Int. J. Psychiatry Med. 2010. Vol. 40, N 3. P. 307-320.
17. MONICA Psychosocial Optional Study. Suggested measurement instruments. WHO Facsimile Urgent 3037 MRC, 1988. 33 р.
18. Proposal for the multinational monitoring of trends in cardiovascular disease. Geneva, 1985. 237 р.
19. Spielberger C.D. Anxiety as an emotional state / I Anxiety: current trends in theory and research / Ed. C.D. Spielberger. NY : Academic Press, 1972. Vol. 1. P. 24-49.
20. Gafarov V., Gromova E., Gagulin I., Gafarova A. Close contact and social network (social support) and risk of cardiovascular diseases // Eur. J. Pub. Health. 2010. Vol. 20, N 1. P. 240.
21. Гафарова А.В., Гафаров В.В., Громова Е.А. и др. Личностная тревожность как свойство личности, ее связь с другими психосоциальными факторами и ишемической болезнью сердца // Мир науки, культуры, образования. 2009. № 5 (17). С. 197-199.
22. Гафаров В.В., Гафарова А.В., Гагулин И.В. Артериальное давление, ишемическая болезнь сердца и психосоциальные факторы (эпидемиологическое исследование на основе программы ВОЗ "MONICA психосоциальная") // Артер. гипертензия. 2010. № 6. С. 608-612.
23. Пак В.В., Гафаров В.В., Гагулин И.В. Уровень образования как показатель социального статуса и его связь с психосоциальными факторами и ИБС // Мир науки, культуры, образования. 2010. № 3. С. 168-171.
24. Пак В.А., Гафарова А.В., Гафаров В.В. и др. Семейное положение как категория социальной поддержки, его связь с психосоциальными факторами и ИБС // Мир науки, культуры, образования. 2010. № 3. С. 183-185.
25. Гагулин И.В., Гафарова А.В., Гафаров В.В. и др. Профессиональные группы, как компонент социального статуса, связь с психосоциальными факторами и ИБС // Мир науки, культуры, образования. 2010. № 3. С. 185-189.
26. KessLer R., Chiu W., DemLer O. et aL. PrevaLence, severity, and comorbidity of 12month DSMIV disorders in the nationaLcomorbidity survey repLication // Arch. Gen. Psychiatry. 2005. VoL. 62. P. 617-627.
27. Karasek R.A., Baker D., Marxer F. et aL. Job decision Latitude, job demands, and cardiovascuLar disease: a prospective study of Swedish men // Am. J. PubLic HeaLth. 1981. N 71. P. 694-705.
28. Mark G., Smith A.P. Effects of occupationaL stress, job characteristics, coping, and attributionaL styLe on the mentaL heaLth and job satisfaction of university empLoyees // Anxiety Stress Coping. 2011. VoL. 25. P. 1-16.
29. MaLyutina S., Bobak M., Pajak A. et aL. The reLationship of hypertension and bLood pressure with socioeconomic characteristics in three Eastern European popuLations: the HAPIEE project // EuroPRevent (Abstract DetaiLs). 2008. P. 380.
30. Panov D.O., Gafarov V.V., GaguLin I.V. et aL. PersonaL anxiety and risk of arteriaL hypertension in femaLe popuLation in Russia // Сиб. мед. журн. 2011. Т. 26, Прил. 1. С. 28.